Всё и ничего. Как выжить в одиночку? - Лариса Королева

«Я тут на встрече с продавцом в одном ресторане. И ещё присутствуют много важных персон. Звоню тебе из туалета. Они надавили на меня психологически. В общем, все наши с тобой договорённости аннулированы! Бери то, что дают, мне вообще ничего не надо. Подробности расскажу потом».

На следующий день секретарь Базельского позвонила и пригласила Браилова на встречу со своим шефом. И продавец в своём кабинете заявил:

– В связи с тем, что выяснились некоторые подробности, мы готовы вам заплатить полпроцента от суммы сделки, то есть, сорок тысяч долларов. И благодарите, что вы эту сумму получите.

Браилов возразил:

– Изначально мы с вами о другом договаривались, поэтому никакой сделки не будет.

– Как это не будет? Мы с покупателем уже обо всём договорились, – рассмеялся Борис. – А ты соглашайся, лучше же сорок тысяч, чем ничего.

– Нет. Лучше ничего, чем сорок, – упрямо возразил Рудольф и твёрдо повторил: – Сделки не будет.

И она не состоялась. Три месяца у адвоката ушло на то, чтобы сорвать куплю-продажу. Он приложил все усилия к тому, чтобы руководство торговой сети в Москве узнало, что подобранное помещение категорически не годится для очередного супермаркета, и с ним зданием будут большие проблемы.

Представитель фирмы по Южному Федеральному округу после этого пришёл к Рудольфу и заявил, что московское руководство приняло решение ничего не покупать, потому что продавцы просто мерзавцы! Они так нехорошо поступили с человеком, который нашёл им покупателя.

– Ты сам мерзавец, – в запале выкрикнул Браилов. – Это я устроил так, чтобы сделка не состоялась. А ты опять хочешь показать, что ты хороший? Вон из моего кабинета!

И вот два года спустя Рудольфу «прилетело». Уголовное дело за «угрозу убийством».

Капитан сел напротив, положил перед собой бланк «Протокола допроса» и строго спросил:

– Так будем рассказывать, как дело было?

– Да, пишите, – смиренно огласился Рудольф и быстро заговорил: – Два года подряд я состоял в интимной связи с Оксаной Базельской. И у нас с ней была выработана такая схема. Каждый день в определённое время она подъезжала в определённое место, у нас с ней был секс в машине, и каждый раз она давала мне 100 долларов…

– Что вы такое несёте, Браилов, – досадливо поморщился Березко.

– Что значит «несёте»! Выбирайте, пожалуйста, выражения, – оскорблённо произнёс адвокат. – Я рассказываю всё, как было… Но я уже человек в возрасте, и после секса с Базельской меня не хватало на любимую женщину, у нас с ней начались конфликты. Уже ни сметана со сгущёнкой, ни мёд с орехами не помогали…

Из противоположного угла кабинета раздался сдавленный смешок. Боковым зрением допрашиваемый увидел, что молодой оперативник, прячась за экраном монитора, прикрывает рот рукой.

– И тогда я отказался встречаться с Оксаной. А она мне сказала: если ты не будешь продолжать со мной встречаться и делать то-то и то-то (ну, перечислила, что ей особенно в сексе нравится), то я натравлю на тебя своего мужа, и он тебе покажет, – решительно закончил свой монолог Браилов.

Капитан молча поднялся и вышел из кабинета. Константин рассмеялся в голос и показал Браилову поднятый вверх большой палец правой руки. А Рудольф принялся записывать следующие куплеты песенки «Кормушка».

Таксиста кормит пассажир,

Верблюда – скопленный им жир.

Накрутка кормит торгаша,

Ну, а барыгу – анаша.

Минут через пятнадцать капитан вернулся в кабинет с подполковником, который представился начальником уголовного розыска.

– Мудров, иди погуляй где-нибудь, – с порога приказал подполковник, но тут же исправился: – в смысле, сходи к экспертам по вчерашнему делу.

– Полчаса назад был, не готово ещё, – сообщил Константин, которому явно не хотелось уходить из такого «цирка».

– Так зайди ещё раз и поторопи!

И тут Браилов понял, где он видел этого парня. Вернее, нигде не видел. Это же внук Алексея Мудрова. И до чего же они похожи! Интересно, а будут ли его, Браилова, внуки так же похожи на своего деда? Если у него будут внуки… Впрочем, почему если…

Константин вышел, а подполковник, посмотрел на Рудольфа сверху вниз, взял лежащий перед задержанным листок, пробежался глазами по рифмованным строчкам и одобрительно произнёс:

– Неплохо, неплохо… Я бы даже сказал, талантливо. Значит, «службистов кормит террорист, а оперов – рецидивист».

– Ну да. Самому нравится.

– Рудольф Александрович, я советую вам дать правдивые показания о ваших угрозах госпоже Базельской, потому как…

– Я рассказал всё, как было на самом деле. Заявление Базельской – это месть брошенной женщины.

– А вы такой герой-любовник!

– Ну, не знаю, ей нравилось… Но учтите: можете пригласить хоть начальника отдела полиции, хоть – УВД города! Других показаний вы от меня не дождётесь. Я и на суде от них не откажусь, буду говорить то же самое.

Константин вышел на улицу, набрал номер деда и даже не спросив, удобно ли тому сейчас общаться, выпалил:

– Ты не представляешь, какой цирк сейчас устроил ваш Браилов на допросе! Дурдом «Ромашка»! Против него возбудили уголовное дело, а он заявил, что…

Браилов пробыл в отделении до самого вечера, довёл полицейских до белого каления и трёхэтажных матов. Но он добился своего. Его показания были внесены в протокол допроса. Выйдя из здания полиции, Рудольф отправился ужинать в кафе, где записал последние четыре строчки песенки:

Мигрантов кормит самострой,

Портного – ткань и верный крой.

Кормят ноги волка одного.

Нет кормушки только у него!1

Аста всегда поражалась тому, как неслышно возникают на пороге офиса посетители. Она понимала, что в коридоре – пушистое ковровое покрытие, скрадывающее звуки шагов, а дверь всегда слегка приоткрыта и растворяется без скрипа. И всё же каждый раз, завидев входящего в кабинет человека, журналистка невольно вздрагивала от неожиданности.

Вот и сейчас она удивлённо посмотрела на красивую статную женщину, выглядящую лет на сорок, которая решительно произнесла:

– Здравствуйте!

На звук её голоса обернулся Григорьев и поздоровался в ответ.

– Я разыскиваю одного человека. Вы ведь занимаетесь розыском людей? – спросила посетительница и заправила за ухо локон пепельных волос.

– Да, конечно. Как к вам обращаться?

– Лиля. Просто Лиля. Я бы не хотела оставлять свои полные данные. Вы ведь можете оказать мне платную услугу без оформления каких-либо документов?

– Это возможно, – кивнул директор агентства и слегка усмехнулся: – Но фамилию человека, которого вы хотите разыскать, вы нам назовёте?

– Да, конечно. Его зовут Эрик Шерр, и он попал в беду.

Двенадцать стульев и три банкетки

Дмитрий Григорьев пил минералку со льдом, когда к открытой веранде кафе подошёл Алексей Мудров, взмахнул рукой в приветственном жесте, поднялся по ступеням и присел за столик напротив директора МАРСа. Пока ещё не настал тот летний зной, при котором комфортно общаться возможно только в заведении со сплит-системами, мужчины выбрали место встречи на свежем воздухе.

– Алексей Павлович, есть дело для вас. Уголовка, – сразу обозначил тему разговора Дмитрий, который за долгие годы знакомства так и не смог перейти с Мудровым на «ты». И потому, что был моложе на четырнадцать лет, и потому что был очень благодарен за помощь, которую генерал-лейтенант оказал ему в создании МАРСа.

– Хорошо, расскажешь, – кивнул Алексей и спросил: – Как там Браилов?

– Звонил вчера с утра, его на допрос в Центральный вызывали. А вечером прислал смс, что всё в порядке.

– А что он в полиции устроил, Рудольф тебе не рассказал?

– Нет, мы с ним ещё не разговаривали.

– Тогда слушай. Костя на этом допросе присутствовал…

Мудров принялся в красках пересказывать Григорьеву то, что вчера узнал от внука. Оба собеседника дружно хохотали, не громко, но так заразительно, что на них оглядывались посетители кафе, и не решался подойти парнишка-официант.

– Да уж, – выговорил сквозь смех директор МАРСа, —Браилов, конечно, мастер фокусы показывать и корки мочить, но чтобы такое…

– Доиграется он, – мрачно предрёк генерал-лейтенант, взмахнул рукой, подзывая официанта и спросил у Дмитрия: – Что у нас за новое дело, и почему сам не берёшься?

– Так я же завтра в Челябинск на две недели.

Мудров заказал кофе и предположил:

– Это заседание суда по обвинению трёх пацанов в убийстве, которое они не совершали?

– Ну да… И не факт, что